ОТЧ 1    среда, 21  марта 2001  г.    20:41

                       1. Истоки моей жизни

   11  февраля 1928 года в районном селе Назарово, которое находится в 34  километрах от города Ачинска в Красноярском крае, в простой семье родился малыш по имени Юрка. Юрка, конечно, ничего не помнит о том времени жизни в селе Назарове. Теперь его называют Юрий Иванович, так как ему идет уже восьмой десяток лет. Этим Юрием Ивановичем являюсь я, автор этих записок. И передо мной стоят очень трудные задачи поведать о прошедшем времени. И я начну с изложения некоторых сведений о том времени, которые я получил от своей любимой бабушки, Екатерины Степановны Сучковой - мамы моей  мамы, Нины Петровны Костоглотовой, в девичестве Сучковой. Моя бабушка родилась в крестьянской семье Акимовых    24  ноября  (7  декабря)  1872  года в  деревне Сереж. Эта деревня находится недалеко от села Назарово.

     Бабушка как - то сказала, что ее дед по каким-то причинам оказался в Сибири. В то время в Сибирь попадали двумя путями: одних направляли в ссылку как наказание, других просто переселяли как на новое место жительства. И переселялись в основном работное сословие - крестьяне. Так или иначе, мой прапрадед оказался в числе первых людей,  которые осваивали Сибирь. Первые переселенцы  из Перми  по фамилии  Акимовы, видимо, и заложили основы  деревни  Сереж на берегу небольшой реки под названием также Сереж.

     Бабушкин дед был очень сильным человеком. Она рассказывала о таком факте, характеризующем силу ее деда.  Когда дед ездил на лошади в лес за дровами, и груженая телега застревала в каком-то месте на дороге в грязи, и лошадь не могла ее вытянуть, то дед, жалея лошадь, выпрягал ее, вытаскивал телегу из грязи и после этого снова запрягал отдохнувшую лошадь и ехал дальше. Когда дед пел в церкви,  то качались лампадки. Дед никогда не пил ничего хмельного даже по праздникам в компаниях. Он всегда уходил с деревенских гулянок, когда чувствовал, что у подвыпивших мужиков назревает что-то неладное. Он никогда не участвовал в деревенских драках или кулачных боях. Он знал свою силу: он мог одним ударом убить не только человека. Это был настоящий русский богатырь.

   Богатырем был и племянник бабушкин, Василий Акимов. Это был человек могучего телосложения. Он ходил всегда в валенках с разрезанными голенищами, так как ни в какие валенки просто его ноги  не входили. Он работал грузчиком и переносил один груз в 25  пудов. Однажды его  переехала грузовая автомашина   ЗиС-5. Он откуда-то приехал на этой машине и забыл ружье в кузове. Когда он запрыгнул  на колесо, чтобы достать из кузова ружье, машина тронулась с места, и он попал под ее колесо. Она проехала через него поперек по тазу. Через месяц его выписали из больницы здоровым. Его силе и здоровью удивлялись не только его друзья и знакомые, но и врачи. Он также  не пил ничего хмельного. Но его в шутку называли «сладким пьяницей». Он был  неравнодушен к конфетам и мог за них отдать все, что имел. С Василием мы были друзья, так как я тоже любил и люблю конфеты и вообще все сладенькое.

     Если бы Василий попал к хорошему спортивному тренеру, то он смог бы быть рекордсменом-тяжелоатлетом. Но, к сожалению, этот богатырь  разменивал свою силу на таежных приисках по добычи золота. С начала 30-х годов я о нем ничего не знаю, и ничего о нем не слышал.

     Мой дед, Петр Сучков, родился в Назарове. Потом он работал рабочим на железной дороге. В 1914  году Петра Сучкова мобилизовали на империалистическую войну с Германией. 15  мая 1915  года он был убит на фронте. И бабушка с 4-мя детьми вынуждена была переехать к родственникам в Сереж.  Сначала жили на квартире. Потом, видимо, с помощью родственников бабушка купила малюсенький домик на берегу реки Сереж. Бабушка добывала средства на житье в основном тем, что шила людям что-нибудь из одежды. Она была абсолютно неграмотная, но голова и руки у нее были золотые. Бабушка очень много знала народных преданий, примет. Она хорошо разбиралась в лекарственных травах. Она всегда была первым моим домашним врачом. Она хорошо говорила, совершено правильно произносила слова.

     Моя мама родилась 12  января 1909  года в Красноярске. В 1925  году маму выдали замуж  за Ивана Ивановича Костоглода. Костоглод И.И. родился в 1907  году   где-то в Черниговской губернии.

     Иван Иванович Костоглод и моя мама жили в начале в доме деда, Ивана Матвеевича Костоглода, в Назарове. У отца была мачеха Полина. Отчество ее не помню. О родной матери Ивана Ивановича мне ничего неизвестно. Но бабушка как-то сказала, что Иван Матвеевич приехал в Сибирь из Чернигова, и привела его туда любовь к матери отца. Тогда он уже был фельдшером. На фронте в первую Мировую войну он также служил фельдшером.

     Некоторое отличие в фамилиях Ивана Ивановича и мамы объясняется просто:  при выдаче маме Советского паспорта ей по ошибке написали Костоглотова. Я тоже 16  лет носил фамилию Костоглотов. В 1938  году бабушка ездила в Назарово, и там получила мое свидетельства о рождении, которого у меня не было. Свидетельство мне также выдали на фамилию Костоглотов. Дед, увидев это, забрал документ и ушел из дому. Через некоторое время он вернулся с исправленной фамилией и сказал:  " Я всю жизнь был Костоглод и он будет тоже Костоглод. В метриках было внесено изменение " Исправленному верить ", подпись, печать. Буква Т переправлена на Д, а "ОВ" перечеркнуто. В школе я учился под фамилией Костоглотов, комсомольский билет имел также на эту фамилию. А в институте я учился уже как Костоглод.

     Моя бабушка, Екатерина Степановна, была родом из деревни Сереж, которая была расположена недалеко от Назаров. Там почти вся деревня была под фамилией Акимовы. Бабушка родилась в 1872  году  7  декабря. Вышла замуж за Петра Сучкова и стала Сучковой. Петр Сучков работал на железной  дороге в Красноярске. В семье Лучковых народилось четверо детей:  Ефим, Евдоким, Нина и Андрей. Старшему Ефиму было 10  лет, когда Петра Сучкова призвали в царскую армию и убили на фронте в первой Мировой войне. Царица Александра Федоровна прислала извещение бабушке о гибели ее мужа в бою с немцами. Так моя бабушка абсолютно неграмотная, она не знала ни одной буквы, осталась одна с четырьмя детьми. Нужда заставила ее с детьми перебраться по ближе к своим родственникам в деревню  Сереж. Там в начале жили на квартире. Потом с помощью родственников бабушка купила свой маленький деревянный домик.

     Бабушкин домик стоял на берегу небольшой речки Сереж. В этом домике мы с мамой были в 1947  году. Мама специально возила меня из Красноярска в Назарово, и потом мы пешком ходили в Сереж.

     Бабушкин домик был, как игрушечный, размером 5  на 5  метров с низким потолком, который я доставал рукой, а ростом я не был высоким, 172  сантиметра.  В углу стояла русская печь, на которой я единственный раз в жизни тогда поспал. Мне там спать понравилось. А там когда-то давно спали мои дяди. Мне особенно запомнились входные двери  из сеней в дом. Они были настолько низкими, что я неоднократно стукался лбом о косяк двери при входе, забывая нагнуться.

     Около домика был небольшой огород, который в основном и кормил бабушкино семейство. В Сереже бабушкины дети учились в церковно-приходской школе. Мама закончила 3  класса, а Андрей и того меньше. Шла Гражданская война, и она внесла свои коррективы в жизнь таежных сибирских деревень. Через деревню Сереж отступали колчаковцы. В деревне правили кулаки. Дядя Ефим работал батраком у кулака. В 1921  году кулаки в Сереже устроили восстание против Советской власти. За деревней выкопали окопы и загнали туда своих батраков, вооружив их винтовками. Туда попал и семнадцатилетний Ефим. Моя героическая бабушка прошла по брустверу окопа до Ефима, выхватила у него винтовку, отбросила ее в сторону и выгнала своего сына из окопа домой. Восставших кулаков разгромили красноармейцы. Многих арестовали. Ефима тоже арестовали, но, вскоре разобравшись, его отпустили домой. Моя милая бабушка,  будучи  неграмотной, а ее оставило такой царское самодержавие, обладала природным классовым чутьем. Она говорила:  " А зачем было Ефиму воевать за кулаков?".  К сожалению, даже очень образованные многие люди не могут отстаивать свою классовую позицию так, как это  делала не умеющая ни читать, ни писать моя бабушка до конца дней своих.

    Бабушка не была религиозной. Вся ее религиозность заключалась в словах: "О господи!", "Ну иди с Богом!". Она  не ходила в церковь и не молилась. А ее сын Евдоким часто стоял на коленях в церкви из-за игнорирования уроков по Закону Божьему. Наиболее убежденным атеистом она стала после того, когда погибли все ее сыновья. От нее здорово доставалось тем, кто слепо верил попам, которых она не признавала честными служителями богу.

    Я же являюсь крещеным в церкви, православным. Оказывается неродная бабушка Полина сносила меня совсем маленького в церковь, и там меня окрестили. Дед и моя бабушка узнали об этом после свершившегося факта. Дед, Иван Матвеевич, также не был богомольным.

    Трудно проходили 20-е годы. Но у детей прошло детство, и наступила юность. Ефим женился и жил в Назарове. Свою единственную дочь бабушка тоже выдала замуж за сына почтенного в Назарове человека. Как это произошло, ни мама, ни бабушка не говорили. Маму выдали замуж в 16  лет. Выдали ее скорее не по любви, а по расчету, потому что семейная жизнь у моих родителей не сложилась. Муж моей мамы был по тем временам из обеспеченной семьи и бабушка, вероятно, испытав горькую нужду, надеялась, что ее дочери в такой семье будет хорошо.

     Молодые после свадьбы жили в доме деда в Назарове, где я, как говорила бабушка, и возвестил своим криком о прибытии на этот свет. Дом у деда был большой, добротный  и стоял он в большом дворе, где были хозяйственные постройки для разной живности. Он стоял недалеко от берега реки Чулым.

     У Ефима и его жены, Домны Михайловны, 23  февраля того же года появился сынишка Витька. Бабушка рассказывала, что однажды моя мама и Домна Михайловна ушли на речку Чулым полоскать белье и взяли с собой детвору. Женщины полоскали белье с плотов, и мы копошились там же. Ефим был дома и не мог найти себе места, его охватило какое-то беспокойство, и ему пришла в голову мысль, что там могут случайно утопить ребятишек. И он побежал к плотам. Когда  он был совсем близко, непоседа Юрка свалился в воду. Женщины, конечно, растерялись, а Ефим тут же бросился в воду и выловил "пловца". Так мой старший дядя спас мне жизнь. Это была первая угроза моей жизни. И это был мой  первый и последний "заплыв"  за всю жизнь. Так случилось, что когда я был мальчишкой и мог бы быстро научиться плавать, не было условий для этого, просто негде было учиться плавать, а потом, когда был старше, уже стал стесняться того, что я не умею плавать, и часто избегал тех компаний, которые стремились где-то даже просто искупаться. Плавать надо обязательно научиться в детстве!

     В то время, по словам бабушки, я был наказан. Я болел корью. В связи с болезнью у меня были проблемы с ногами, я не мог ходить. И вот однажды в хороший солнечный весенний  день, несмотря на запреты, я выполз на крыльцо. Бабушка всегда с улыбкой рассказывал, что за непослушание сняла с меня штанишки, сломила прутик и несколько раз стеганула по голому месту. При этом она говорила:  " Стегнешь, так рубчик, стегнешь, так рубчик". Я этой экзекуции не помню, но хорошо помню, что меня за всю жизнь потом ни разу, ни мама, ни бабушка не наказывали.

     20-е годы были бурными годами. Огромные волны жизни подхватывали людей и разбрасывали  в разные стороны. Эти волны подхватили и моих родных и разбросали по разным местам.